— Вот, полюбуйся. Альбус прислал это маггловской почтой.
Тот растерянно разглядывает их, потом вчитывается и ахает:
— Этого не может быть!
— К сожалению, может…
Я убираю бумаги со стола, и мы молча садимся ужинать.
Из дневника Гарри Поттера (4 августа, 22:00)Так я и знал!
Стоит со мной случиться хоть чему-нибудь действительно хорошему, как судьба подкидывает мне очередную свинью.
В этот раз — в буквальном смысле слова.
Оказывается, вчера в Малфой-мэноре арестовали беглого Люциуса Малфоя, а заодно и его жену — за укрывательство. Вроде как авроры получили откуда-то анонимные сведения, что Люциус собирается навестить родовое гнездо, и устроили засаду, которая — для разнообразия — увенчалась успехом.
Но это не главное. То ли попавшись на перекрестье заклятий, то ли еще что — я из письма Дамблдора не понял — но Малфой-младший деградировал до младенца двух с чем-то лет от роду. А поскольку мандрагоры у мадам Спраут только-только вошли в переходный возраст, вернуть себе нормальный облик этот белобрысый гаденыш сможет только месяца через три, не меньше. И, в любом случае, поскольку он еще несовершеннолетний, а его родителям все равно светит Азкабан, опекунство над нашим Хорьком получат как раз Снейп — как крестный — и Тонкс — как единственная здравствующая родственница.
Для магглов Дамблдор заготовил отдельную легенду: будто бы Малфой — сын двоюродной сестры Тонкс (что, впрочем, почти правда), которая вместе с мужем погибла в автокатастрофе. Завтра бедняга Тонкс должна будет «получить письмо с ужасными новостями» и изображать горе.
— А звать его будут как? — спрашиваю я. — Драко, знаете ли, не очень распространенное имя.
Они оба нахмурились и задумались.
— Второе имя у него есть? — вдруг спросила Тонкс, почему-то лукаво улыбаясь Снейпу. Честное слово, по-моему, тот слегка покраснел.
— Есть. Антоний, — буркнул он. — Я долго пытался уговорить Люциуса дать ребенку хоть одно нормальное имя, и это самое пристойное, на что он согласился.
— Пойдет, — сказал я. — Тони — отличное имя.
— Очень милое, — улыбнулась Тонкс.
Снейп посмотрел на нас обоих так, будто мы пытаемся выдрать ему все зубы, но промолчал.
В общем, через три дня этого поросенка привезут к нам сюда. И чует мое сердце, что нянчиться с ним буду я.
Интерлюдия 27: Северус (4 августа, 22:10)Я не знаю, о чем думает Альбус! Так рисковать всем — и чего ради? Белла на свободе, эта ублюдочная крыса тоже… Как только станет известно, что мальчишка у меня, найти нас станет вдвое легче.
— Сев, успокойся…
Тут только я замечаю, что нервно расхаживаю по комнате туда-сюда, и со вздохом опускаюсь на кровать. Элли тут же принимается массировать мне плечи. Элли… Надо же, меньше чем за неделю я привык называть ее этим именем. Я чувствую себя бедуином, добравшимся до оазиса. Ужасно глупо.
— Прости, я просто устал. Альбус притворяется идиотом, каждая его затея глупее и опаснее предыдущей, и я, сказать по правде, понятия не имею, что делать.
Как же хочется просто закрыть глаза и ни о чем не думать…
— Мы как-нибудь выкрутимся, — она целует меня в щеку. — Вот увидишь.
— Ну неужели нельзя было до сентября поручить Драко Люпину или Минерве? Да хоть кому-нибудь — но в Хогвартсе! — я откидываюсь назад, прислоняясь к ней. — Так нет же, Альбус, видишь ли, желает изменить его мнение о магглах…
По тому, как изумленно она на меня смотрит, я понимаю, что это ей в голову не приходило. Я фыркаю.
— Да Альбус больше ни о чем так не мечтает, как переделать всех слизеринцев по гриффиндорскому образу и подобию! В данном случае он надеется приучить Драко к маггловскому образу жизни, пока ребенок не в силах сопротивляться.
Элис хихикает.
— Ну, по крайней мере, скучно нам не будет.
— Уж это точно, — вздыхаю я, но тут мое ворчание пресекают наиболее приятным способом. И кто я такой, чтобы сопротивляться?
Из дневника Гарри Поттера (7 августа, 14:10)Ну почему, почему именно я такой везучий?
Хотя Рон бы, наверное, все отдал, чтобы быть на моем месте. Он бы умер со смеху: слизеринский Хорек дрыхнет у меня в комнате в детской кроватке с решетчатым бортиком и, причмокивая, сосет во сне большой палец. Но только мне почему-то не смешно. По крайней мере, сейчас.
Драко привез утром мистер Уизли — под видом сотрудника маггловских социальных служб. Когда он начал вытаскивать Малфоя из машины, тот растопырил руки и ноги, как морская звезда, вереща на всю Буковую: в общем, типичный Малфой — только бы осложнить жизнь окружающим. Правда, папу Рона это не смутило: сразу видно отца семерых детей. Он просто взял это орущее безобразие под мышку и понес к дому. Разглядев Малфоя поближе, я с трудом сдержал дикий хохот: они его перекрасили в рыжий цвет! Уже потом я сообразил, что, если он племянник Тонкс, то должен быть хоть чем-то на нее похож!
Но тут начались странности. Стоило Снейпу выйти ему навстречу, как Драко тут же перестал кричать. Мистер Уизли опустил его на дорожку, и Малфой деловито потопал к крестному. Снейп наклонился, взял его на руки, и тот совершенно отчетливо поздоровался:
— Дя Сев!
Снейп удивленно приподнял бровь.
— Он что-то помнит? — спросил он у Ронова отца. Я заинтересовался и подошел поближе.
— Понятия не имею, — ответил мистер Уизли. — Мы до сих пор не разобрались. Он точно должен помнить то, что помнил в два года, но остальное… кто знает? Мы ведь так и не выяснили, что именно с ним случилось.
— Как не выяснили? — удивился я. — Разве авроры…
— Не здесь, — оборвал меня Снейп, повернувшись ко мне вместе с Драко на руках. — Идемте в дом.
— Га! — заявил Драко, показывая на меня пальчиком.
— Почему «Га»? Это мой сын Джеймс, — в изумлении поправил его Снейп.
— Га! — твердо сказал Драко, мотая головой. — По!
«Черт! — подумал я. — Ну «га» еще может значить что угодно. «Гад», например. Но «по» — это уж точно «Поттер»! Не может же он видеть сквозь маскирующие чары? Ну ведь не может же?!»
— Ой, не нравится мне это, — покачал головой мистер Уизли, и мы пошли в дом.
В гостиной Снейп опустил Драко на пол, и тот немедленно отправился обследовать дом.
— Присмотри за ним, — велел он мне, — нам с Артуром надо поговорить. Я тебе потом расскажу, если будет что-нибудь важное, — добавил он, видимо, заметив мой оскорбленный взгляд.
Я вздохнул и покорно последовал за Малфоем: тот уже вышел в коридор и добрался до двери в кухню.
— Хочешь чего-нибудь? — растерянно спросил я.
— Дай, — уверенно ответил он.
— Чего дать? — не понял я.
Честное слово, он посмотрел на меня как на идиота.
— Дай, — повторил он.
Ну естественно. Единственное слово, которое он может выговорить полностью. Как я мог забыть, что это Малфой?
— Есть?
Мотание головой.
— Пить? Чаю? — продолжал допытываться я.
— Ча, — усиленное кивание.
Я поднял его и посадил на стул.
— Посиди смирно, я сейчас сделаю.
Естественно, стоило мне отвернуться, чтобы поставить чайник, как он сполз со стула, открыл ближайший шкафчик и вытащил оттуда пакет с изюмом — разумеется, немытым — и потянул в рот.
— Фу, Драко… то есть, фу, Тони, он грязный. Отдай сейчас же, — сказал я и протянул руку.
Никакого эффекта.
— Дай, пожалуйста.
Тот же результат. Я не выдержал, применил силу и отобрал пакет.
— А-а-а!
— Будешь реветь, отшлепаю. И не думай, что я этого не сделаю.
Рев моментально прекратился.
— Ну, вот и умница. Подожди, сейчас все будет.
Через десять минут надутый Драко Малфой сидел у меня на коленях и пускал слюни в чашку с чаем. Я с тоской думал о том, что до конца каникул еще целых три недели.
Интерлюдия 28: Драко Малфой (7 августа, 13:55)Мерлин, как я ненавижу идиотов! В особенности тех, кто лезет не в свое дело. Ну кто, кто просил этих дурацких авроров врываться с криками ко мне в лабораторию? Ловили бы себе моего отца — я-то тут при чем? Но нет, эти кретины просто не в состоянии не сунуть свой нос, куда не надо! И если они не понимают, что попадание любого заклятия в котел приводит к непредсказуемым результатам, я могу только удивляться, почему они все не поубивали друг друга еще в процессе обучения.
И вот, пожалуйста: я, семнадцатилетний Драко Малфой, нахожусь в теле двухлетнего младенца и не в состоянии даже выговорить половину букв английского алфавита. Я уже не говорю про неспособность сдерживать элементарные физиологические реакции.
Дальше — больше. Найду того гада, который решил, что мне пойдет рыжий цвет, — убью к Мордредовой матери. Сво-ло-чи!
И, что хуже всего, нянькой ко мне приставлена эта гриффиндорская зараза — Гарри, Гадес его задери, Поттер. Который ласково заглядывает мне в глаза и спрашивает, не хочу ли я чаю! И тут же угрожает физической расправой, пользуясь моей беспомощностью. Как будто от двух немытых изюминок кто-то умер! Лицемер несчастный.
